Ростислав Марченко - Орк [СИ] [компиляция]

‑ Все равно ведь казните, к чему этот разговор? ‑ Скривился мужик. Ну вот, лед и сломан. Жить он все‑таки хочет. А говорить будет. Да кто бы сомневался. Надежда ‑ очень страшное оружие.

А вот если бы его сейчас вздернули вверх и начали охаживать кнутом, то в молчанку играть бы начал запросто. Я этот тип людей знаю. Ненависть и чувство долга долго давали бы силы. Конечно, рано или поздно он бы сломался если не помер раньше, но потери времени, физических усилий и износ оборудования были бы нерациональны. Зачем? Если можно просто поговорить, благо мужик вызывал симпатию и ломать его без крайней нужды не хотелось. Идти против инстинкта самосохранения крайне сложно и как говориться "коготок увяз, всей птичке пропасть",‑ тоже умные люди сказали.

‑А зачем мне тебя обязательно казнить? ‑ Хмыкнул я, не дождавшись продолжения. ‑ Личного у меня к тебе ничего нет. А без личных причин повесить тебя стоит разве что только для устрашения, чтобы люди смотрели и грабить корабли с орочьим золотом опасались.

‑ Ограбишь вас, ‑ осклабился Бран и плюнул на пол, ‑ как детишки в ловушку угодили. Говорил я сэру Майту…. ‑ И замолчал, скривив рожу и помотав головой вместо продолжения.

‑ Ну, допустим, попытка была неплоха. Для веревки впрочем, и ее достаточно. Мы слегка отклонились от темы. Ты жить хочешь?

Жертва задумалась. Жить ей хотелось, остаться человеком ‑ тоже, в худшем случае, если мои подозрения оправданы, просчитывала ситуацию, как выжить и обмануть врага. В первом и последнем случае я в выигрыше что бы он там не думал, во втором ‑ возможны варианты.

‑ А кто не хочет?‑ Наконец решился задать уточняющий вопрос. ‑ Только тебе же надо чтобы я свою жизнь купил? ‑ В данных условиях ты, это хамство и привет от остатков гордости. Третий вариант становится менее вероятным. То есть агентом спецслужб сопредельных государств он может и не быть, мало ли где набрался полезных для честного гражданина во вражеских застенках советов. Если не играет. Но последнее довольно глупо, поскольку в ударе по морде от Гейра с возгласом:

‑ Попочтительнее с языком, ублюдок!‑ Нет ничего приятного. И я тоже могу обидеться и продолжить разговор, только попив винца в соседней комнате. Пока палачи внушают жертве более позитивный взгляд касательно нашего сотрудничества.

‑ Гейр, поосторожнее. Сломаешь ему челюсть, на кой он мне тогда нужен? Только повесить останется.

‑ А вот касательно тебя, дружок. Подтверждаю, что гордость это качество вызывающее уважение, но в данных условиях, ‑ я повел рукой по кругу, типа указывая на обстановку, ‑ ее показывать немного неумно. В настоящий момент ты меня заинтересовал и при определенных условиях можешь выйти отсюда живым и даже относительно невредимым. Хамство и отсутствие почтительности дальнейшему присутствию интереса не способствуют.‑ Пауза и перебив попытку что‑то сказать от Брана.‑ Короче так мужик. Будешь хамить ‑ вздерну на дыбу и выжму из тебя все, что мне интересно другим способом, доброй воли у меня не бесконечное количество. А потом то, что от тебя останется, сгниет в безымянной могиле и ни твоя семья, ни родственники, ни просто люди так и не узнают, что с тобой произошло и где лежат твои кости. Лишь только то, что ты все что знал ‑ выдал. Об этом я лично позабочусь. Понятно?… Я хочу услышать ответ! Понятно?

‑ Да Ваша Светлость…. ‑ Хрипнул Бран, опустив взгляд. Ну вот, а вы сразу бить и на дыбе растягивать. Хотя мог бы и господином назвать.

‑ Итак, господин в третий и последний раз задает простой вопрос. Ты жить хочешь, Бран Эбер?

‑ Жить то хочу, Ваша Светлость, ‑ у Брана остались силы на легкую издевку, молодец мужик, ‑ но вот за свою жизнь чужими заплатить не готов.

‑ Я так и знал, что мы найдем общий язык! ‑ Хмыкнул я. ‑ Гейр, друг мой, развяжи почтенного Брана и дай ему какую дерюгу прикрыться. ‑ Поняв сомнения. ‑ Не беспокойся, после вчерашних подвешиваний ему только на орков и бросаться. Сомневаюсь, что он руки‑то высоко поднять может. Если я ошибся и общего языка мы все‑таки не найдем, он твой, подвесить его будет недолго.

Подождал, пока приказание будет исполнено и указал Брану на некое неприятного вида кресло с кучей прибитых ремней для фиксации пассажира:

‑ Присаживайся, в ногах правды нет. Разговор у нас предстоит долгий, и, я надеюсь, очень для нас двоих полезный. ‑ Бран с понятными сомнениями осторожно последовал моему совету. Он не знал что делать, висеть на дыбе и играть в Мальчиша‑Кибальчиша перед буржуинами проще, чем идти против инстинкта самосохранения в неопределенной ситуации. Его пока даже никто ни о чем не спрашивает. Для человека уважающего свое достоинство, а мой противник из таких, выглядеть глупо часто более страшно, чем рисковать жизнью. Выглядело забавно.

‑ Итак, мы пришли к общему мнению, что жить ты все‑таки хочешь. Убеждать тебя в этом ни мне, ни твоей жене с детьми, ‑ Бран слегка дрогнул лицом, но промолчал, ‑ не пришлось. Как я понял, ты почтенный Бран, хочешь сказать, что выживание любой ценой тебя не устраивает? Я правильно понимаю?

‑ Да… вы правильно понимаете, ‑ прохрипел Бран, ага, в горле пересохло. В браке он по собранной информации действительно был счастлив. А что господин не добавил, это нехороший знак, пытается заставить себя следовать ранее избранному сценарию, либо хочет торговаться, если просчитал мои действия.

‑ Ну что я могу сказать…. Давай договоримся так, я тебя маленько введу в курс дел, и попутно буду задавать вопросы. Если ты, на какой из вопросов отвечать не захочешь, скажи почему. Может быть, окажется, что ты совсем не прав и ответить тебе стоит? Договорились?

‑ Лучше уже сразу подвешивайте, Ваша Светлость. ‑ На этот раз Бран справился с собой. ‑ Не пойду я добровольно на предательство. Знаю, о чем вы будете спрашивать….

‑ Надо же, человек с принципами, ‑ последнее слово машинально прозвучало по русски, в местном синонима не было.‑ Но ты ошибаешься, мой глупый недруг. О чем я буду тебя спрашивать, ты не знаешь. А подвесить я тебя всегда успею. ‑ Ухмыльнулся. ‑ Убедил ты меня. Сделаем так. Я тебе кое‑что расскажу, а ты меня не будешь перебивать. Потому я дам тебе время подумать и ты ответишь, хочешь ли закончить жизнь в этой конуре, оставив детей нищими сиротами, а любимую жену потерявшей состояние вдовой, мечтая только приходе смерти, а она все не будет, и не будет приходить.

‑ Так ты меня выслушаешь? ‑ Такая вежливость, оппонента пугала. Я мысленно ухмылялся, хотя он держался неплохо, но противопоставить мне нечего. Вопрос только в том, когда он сломается и как. Народ тут излишне образным мышлением не страдает, но для того представить что с человеческим телом можно сотворить имеющимися в данном помещении инструментами много мозгов не надо.